Ветер страсти - Страница 26

— Конечно, уже завтра мне придется приступить к работе. Но затем ведь у меня наступят выходные.

Хелена ковыряла носком туфли влажный песок. Лунка становилась все глубже и глубже.

— У тебя же есть мой телефон! — вспомнила она наконец. — Давай созвонимся… через несколько дней.

— Конечно! — Стремительно шагнув к Хелене, Бьерн с жаром обнял ее. — Так и поступим! — Он всматривался в ее лицо, находившееся в опасной близости от его собственных губ, — такое нежное, такое прекрасное. В следующее мгновение он впился в ее губы с такой страстью, которая поразила даже его самого. Он целовал ее, словно желая навсегда вобрать в себя и запомнить вкус ее губ и это ни с чем не сравнимое ощущение ее близости.

— Ты сумасшедший, — прошептала она, высвобождаясь из его объятий.

— Если бы ты знала, как приятно быть таким сумасшедшим.

— Мне действительно пора. — Хелена двинулась к дому. Несколько шагов — и дверь захлопнулась.

Бьерн остался один. Он задрал голову вверх. Яркие созвездия словно подмигивали ему с небес. Ему хотелось петь — чувства переполняли его.

Он уже понимал, что никогда не забудет эту ночь.

— Ты зажгла керосиновую лампу… — пробормотала Хелена, опускаясь на скрипучий старинный стул.

— Да, как всегда в эту ночь, — улыбнулась мать. Она подкрутила фитиль лампы, сделав свет поярче, и, пристально вглядевшись в лицо дочери, покачала головой.

— Господи, Хелена, я давно не видела тебя такой взволнованной. Что случилось?

— Ничего. Ничего хорошего…

По лицу Мерле скользнула тень тревоги:

— Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду все то же, — устало произнесла Хелена. — Солнечный луч, который нарисовал на стене букву «Б».

— Ох, Хелена, Хелена! Опять мы возвращаемся к тому, что уже, как мне казалось, обсудили и забыли! На «Б» начинаются как минимум сотни мужских имен. И среди них не только ненавистный как тебе, так, между прочим, и мне, Биргер Краг, но и швед Бьерн Магнуссон.

— Нет, мама, нет! — вскричала Хелена. — Я не хочу ни Биргера, ни Бьерна!

Мерле встала и приблизилась к окну. А потом развернулась и пристально посмотрела на дочь.

— Ну и кого же ты хочешь? С кем ты вообще собираешься жить? — Ее губы искривились в неожиданно холодной усмешке. — Неужели с кабаном Йоханом?

— Мама! — вспыхнула Хелена.

— Я просто вижу, что, кроме этого кабана, у тебя совсем нет друзей-мужчин. — Мать покачала головой. — Что с тобой происходит? Ты только посмотри на себя — ты отвергаешь всех подряд. Разве это нормально?

— Я еще ни к кому не ощутила ничего, что было бы похоже на настоящее чувство. В этом все дело, мама!

— Я понимаю — сердцу не прикажешь. Но чем тебе, например, не понравился швед? — Мерле испытующе посмотрела на дочь. — Или я ошибаюсь и он все-таки тебе понравился?

— Нет, мама, нет! Как ты можешь говорить такое?!

— Просто он произвел на меня впечатление весьма достойного молодого человека.

Лицо Хелены потемнело.

— Не знаю, что ты в нем разглядела. Обыкновенный чиновник, бюрократический сухарь.

— Что-что, а на бюрократического сухаря он никак не похож, — засмеялась Мерле. — Я видела его лицо — оно все обожжено тропическим солнцем. Он, должно быть, объездил полмира. — Она заглянула в глаза дочери. — И, по-моему, то, как он повел себя во всем этом отвратительном происшествии с его собственными соотечественниками, говорит о том, что он вовсе не сухарь и не бюрократ. Кстати, как вы расстались со шведом после этой ночи? Он хоть поцеловал тебя на прощание?

— Поцеловал, — прошептала Хелена и покраснела. — А еще он признался, что любит меня и хочет быть со мной.

— Ну вот, а ты говорила, что он сухарь, обыкновенный чиновник, бюрократ.

— Да, он признался, что побывал в горячих точках и даже в Дарфуре. И сумел помочь тысячам людей. Он видел смерть, мама. Он смелый человек. Ради меня он прыгал через огромный костер три раза. Но… — Хелена смутилась. — Но я не люблю его. То есть у меня нет к нему такого же сильного чувства, как у него ко мне. Что делать? Он обещал скоро приехать. И теперь я не знаю, что мне делать. — Хелена опустила голову. Плечи ее судорожно вздрагивали.

— Успокойся, доченька! Разве все так ужасно? Мне кажется, у тебя начинается прекрасная пора. Ты потихоньку влюбляешься в Бьерна.

— А что мне делать с Биргером Крагом? Скажи, мама! — взмолилась Хелена.

Мерле удивленно пожала плечами.

— Я не понимаю, почему ты так волнуешься. Ведь ты же умеешь отшивать любых кавалеров. Вспомни, сколько их было у тебя. И где все они? Ты их прогнала. Прогонишь и Крага.

— Да, но только ни один из них не был предсказан мне в мужья в день летнего солнцестояния!

Мать Хелены отчаянно замотала головой и застонала.

— Боже, в кого же ты такая упрямая? Явно не в меня и не в отца. Откуда эта упертость? Ведь мы, кажется, уже все обговорили: никакого предсказания насчет Биргера Крага не было. И быть не могло! «Б» — это «Бьерн». Вот кого тебе послала судьба вместо этого нескладного увальня Биргера. — Она прошлась по комнате, а затем приблизилась к дочери. — Постоянно напоминай себе: «Б» — это «Бьерн», а не «Биргер». Швед любит тебя, в чем только что и признался. А мне и не надо его признания — лично я все сразу увидела в его глазах. Замечательный мужчина! Закаленный жизнью, к тому же красив, настоящий викинг! А главное, он любит тебя. Что еще тебе надо? На такого мужчину молиться надо. Забыть про Биргера, ждать приезда Бьерна, а потом выходить за него замуж. Вот что тебе надо делать!